word-вариант книгу

Из практики Иванки

В статье «Неизлечимых болезней нет» «Куранты», №9 от 15 ноября 1990 г. была допущена опечатка, которая стоила Иванке много нервов: «Есть поверье – если целитель не протянет руку помощи больному раком, болезнь перейдет к нему самому». После этого Иванка получила больше четырехсот писем от онкологических больных с просьбой о помощи.
Говорила она в своем интервью о поверье прямо противоположном: «Есть поверье – если целитель протянет руку...». Пожтому большинство экстрасенсов боятся даже «смотреть» больных раком.
Иванка не боится. В ее практике семь зафиксированных случаев излеченных онколоических заболеваний и восемнадцать случаев, когда один или два курса сеансов дали значительные положительные результаты. Однако работа с каждым подобным заболеванием требует от нее колоссального напряжения, не говоря уже о том, что по времени сеанс продолжается до двух часов.
«Прошу судьбу, – говорит Иванка, – чтоб она не посылала мне раковых больных. Знаю, чего мне будет стоить, если снова не смогу отказать... Рак – это борьба насмерть. На каждом сеансе отвоевываешь у болезни пространство. А на другой день понимаешь, что большая часть этого пространства потеряна. И приходится начинать почти сначала. Другие болезни можно «попросить» подождать несколько дней, и они застынут там, где я их оставила... С раком нужно биться непрерывно – до конца».
Она сознает, насколько велика здесь отвтетственность: если от злокачественной опухоли после лечения останется хоть маленький узелок, человек все равно может погибнуть в любую минуту... Никогда не берется она за онкологические заболевания, пока не испробованы все возможности официальной медицины – чтоб не смог больной упрекнуть ее, что упустил время. От этого правила Иванка не отступает. Ей хотелось бы помочь всем, но принять больше четырех или пяти онкологических больных в год она физически не в состоянии...

С большим интересом прочитал я книгу Валентина Сидорова «Семь дней в Гималаях». И удивился, услышав суждение Иванки:
— Книга выполняет свою просветительскую задачу, нов целом рассчитана на обывателя – подливает масла в огонь повального увлечения Востоком. А в наше циничное время псевдоинтеллигенция, которая не имеет в душе своего Бога, охотно готова кланяться любым сотворенным кумирам.
— По-моему, в мудрости Востока начало человеческой цивилизации. И пора взять для Европы то ценное, что мы утратили, забыли или не освоили, – возразил я.
— Бесполезно метать бисер перед свиньями, – отрезала Иванка, – им нужна не медрость, а – корыто. А сильный сам находит свою истину, которой ему должно хватить на земную жизнь.
— Это очень спорно.
— Спорить тут не о чем. Мне, например, чужд культ Учителя, существующий во всех восточных философиях, но что их того? Я никому не навязываю свои мысли. Истина – просторна. И одинока. Через нее проходит время, как нить сквозь игольное ушко. И пусть «вышивки» будут разными. Пусть.
Я напомнил Иванке известную теорию, что рпародина ее собственного народа – Тибетское нагорье: оттуда праболгарские племена откочевали на Запад.
— Не столь важно, где родился ребенок, сколько молоко, которое в него вливалось, – продолжала рассуждать Иванка. – Мои предки за долгие века передвинулись на другой край земли на лошадиных спинах. Их дух шлифовался между землей и небом – на пространствах гор, степей и лесов. Они прошли между водой и огнем – не утонув, не сгорев, а согревшись от звездного холода и утолив жажду жизни. память об этом питает мою силу. Их язычество вошло в мою кровь.
Иванка вытянула левую руку ладонью вверх:
— Приглядись, это – земля... А вот это, – она подняла правую, – небо... Жизнь – между ними.
На мгновение мой взгляд замутился, и я действительно увидел не руки Иванки, а пересеченную реками равнину и над ней – облака...

К нам в дом пришли необычные гости. Болгарин, проживший несколько месяцев в Тибете, попросил разрешения привести двух ученых – гуру, как он называл их, познакомиться с Иванкой.
Гуру оказались симпатичными индийцами, приехавшими в Москву на какой-то научный симпозиум. Говорили они по-английски, и преводили для Иванки то я, то наш знакомый.
— Рад видеть тебя, дочь моя... – торжественно произнес старший, низенький худощавый мужчина с коротко остриженными седыми волосами, но, натолкнувшись на прищуренный взгляд Иванки, тут же осекся:
— Сестра моя...
— Сейчас я посмотрю твою печень – ты ведь пришел за этим, – с радушной улыькой сказала Иванка. – И ты назовешь меня своей матерью.
Лицо болгарина вытянулось от удивления, и он не стал переводить на английский последнюю бесцеремонную фразу моей жены.
— Да, и за этим тоже я пришел, – отвествовал индус. – Ты прорицательна, сестра. Вижу, что пришел не напрасно. Наш климат, наши традиции не дают развиться моей болезни, но уже две недели я вдалеке от дома, и вот – почувствовал себя плохо. Может быть, твое знание окажется благотворным. Наш Великий Учитель завещал нам впитывать и осмысливать знание, откуда бы оно не исходило.
— Знание у нас общее, – сказала Иванка. – Когда-то наши предки жили вместе, пока их не разделила борьба за власть над человеческими душами и хлебом. Еще долго на земле все будет сводиться именно к этому, увы...
— Сколько тебе лет, сестра? Прости за такой вопрос, – серьезно поинтересовался второй индус, крепыш лет сорока пяти.
— Жизнь слишком коротка, чтоб обсуждать это. – Иванка знаком пригласила старшего гостя всать перед ней. И медленно повела руками в воздухе сверху вдоль его тела.
— Так, – заключила она, – ничего опасного... Не пробуй больше русские пельмени, печень не привыкла к такой пище. При хроническом гепатите это дало обострение. Боль я сниму за двадцать минут. Организм очень сильный – справится с нагрузкой. Лекарств никаких принимать не надо. Ты ведь никогда не принимал химических препаратов... Так?
— Так.
— Чем скорее вернешься на родину, тем будет лучше. А сейчас расслабь мышцы, опусти руки, не шевелись. Сейчас печень начнет успокаиваться.
Иванка неподвижным взглядом уперлась в лоб гостя, и над его бровями быстро стали появляться капельки пота... В это время ее руки с подрагивающими пальцами делали плавные вращательные движения возле печени пациента, словно поглаживая в воздухе нечто округлое – небольшой мяч или что-то в этом роде... Видно было, как напряглась Иванка.
— Я чувствую себя виноватым, сестра, – вскоре с трудом выговорил индус. – Ты даешь мне свою силу, я чувствую, как она перетекает в меня. Но ведь у тебя самой заболит печень. Ты берешь на себя мою боль. Чем отплачу за это?
— Молчи! – выдохнула Иванка. – У меня нет печени!
— Вообще? – тихо спросил гость.
— Вообще.
— Может быть... – индус расслабился прикрыл глаза. – Мне хорошо.
Расставались мы почти друзьями.
— Ты всегда будешь с нами, сестра! – церемонно раскланивались с Иванкой гости.
— А вы останетесь со мной... – наконец-то вежливо поддакнула моя жена.
— Ты приедешь к нам в Индию? Мы поможем тебе встретиться с нашими известнейшими мудрецами.
— ... И они поделятся со мной властью над человеческими душами? Или мне чем-нибудь придется делиться? – усмехнулась Иванка.
— Она говорит, что это не исключено, если позволит судьба, – поспешил я сделать вольный перевод на английский.
И гости остались довольны.

Уже упоминал я, что бабка моей жены Мара была известна в округе и тем, что излечивала травами женское бесплодие: травы эти собирала она в определенное время года в скрытых местах по берегам горных ручьев... Обычно бабка отшучивалась, когда я пытался завести разговор на тему ее знахарства. Впрочем, не отрицала, что несколько раз к ней приходили за травой женщины из других краев Болгарии и даже одна немка, присланные прорицательницей Вангой. Я и верил в это, и не верил...
И вот в дверь нашей квартиры в Видине, где мы проводили июль и август, позвонили. На пороге стоял мужчина.
— Здесь живет Иванка?
— Да.
— Меня к вам прислала Ванга... Она сказала, что Иванка может помочь моему ребенку. У него депрессия после черепной травмы.
— Ванга назвала вам адрес?
— Нет, она сказала, что в Раковице живет старая знахарка – Мара, а Иванка – ее внучка. Я только что приехала из села.
Сыну этого человека Иванка помогла за три сеанса. В то время она еще только начинала свою целительскую практику, и о ней мало кто знал.
Затем уже в Москве Иванку разыскала женщина, позвонив из Югославии, и умоляла помочь ей от выпадения волос. Она рассказала, что была в Петриче у Ванги, и та посоветовала ей обратиться за средством к Иванке. Номер телефона эта женщина нашла через наших видинских родственников. Иванка обработала для нее две банки меда, и волосы перестали выпадать.
— Как ты сама думаешь, откуда Ванге известно о тебе? – допытывался я у жены.
— Оттуда же, откуда и о моей бабушке. Ванга просто знает, как знаю я многие вещи – может быть, слишком многие...
— А ты не хотела бы съездить к ней? Повидать ее, познакомиться лично?
— Это не нужно. Издали я чувствую ее так же, как, наверное, она чувствует меня, когда хочет. Встреча не может нам дать большего.
После того, как Иванка окончательно сделала свой выбор, и целительство стало делом ее жизни, к ней пришли еще пять пациентов – от Ванги. Работа Иванки с ними дала необычайно быстрые результаты.

В 1990 г. к Иванке обратился Лучезар Еленков, директор Болгарского культурно-информационного центра в Москве:
— Ты не согласилась бы принять Л. (он назвал известную фамилию)? Она прочитала в газете статью о тебе и спрашивает, та ли это Иванка, о которой Ванга говорила ей двадцать лет назад: «Помочь вам сможет только Иванка, но она пока еще слишком юная...»
Л. Приехала к Ванге второй раз через десять лет и услышала:
— Иванка, о которой я говорила, теперь молодая женщина, но она еще не лечит.
— Что ты ответил? – спросила Иванка у Лучезара.
— Что я мог ответить? Ответил, что другую Иванку не знаю.
— Я приму ее.

В первый номер нового болгарского журнала «Глобус» Лучезар Еленков, он же – главный редактор этого издания, включил очерк об Иванке.
— По замыслу редакции, – сказал он, – в каждом номере должен быть материал, посвященный одному из интересных людей – болгар, живущих за границей... Очень бы хотелось во втором номере дать интервью с Борисом Рубашкиным: он болгарин по матери и родился в Болгарии! Только, наверное, встретиться с певцом мне будет непросто – надо специально ехать в Австрию... А может быть, созвониться с ним и послать ему вопросы по почте?
— Подожди несколько месяцев, я устрою тебе встречу с Рубашкиным, – вдруг сказала Иванка.
— Как?
— Пока не знаю – ка, вижу только, что встреча эта состоится обязательно. И помогу – я!
Через четыре месяца на многолюдном приеме в посольстве Болгарии в Москве к Иванке подошел болгарский консул Тодор Тодоров:
— С тобой хочет познакомиться Борис Рубашкин. Он приехал с концертной программой и сейчас – здесь, на нашем приеме.
— Быстро давай его сюда! – радостно засмеялась Иванка. – Я обещала Лучезару Еленкову встречу с этим человеком.

Все чаще стал я задумываться, что связь существует между людьми, наделенными даром, подобным дару моей жены, если такая связь вообще существует. В самом деле, откуда слепая Ванга в Петриче могла знать что-то о бабке Маре, живущей в балканском селе на другом краю Болгарии, и о ее внучке Иванке? Поразительно было и то, как оправдывалась уверенность Иванки, что достаточно ей будет назвать Джуне свое имя, и они встретятся...
Рассуждал я – разумеется, по-дилетански – примерно так: все мы, люди, распространяем вокруг себя помимо биологического излучения – ауры – определенные силовые поля (бог его знает какие); почему бы не предложить, что среди нас есть существа, способные распространять и воспринимать силовые поля в гораздо большей степени, чем другие человеческие индивиды, – в сто, в тысячу, в миллион раз!.. Мир пронизан, как радиоволнами, этими нашими слабыми и сильными полями... И, как высокочастотные приемники или высокочувствительные радары, некоторые способны улавливать чужие поля, вступать с ними в контакт, общаться с ними каким-то образом, извлекать из них какую-то информацию. А настраиваясь в нужном направлении, на конкретную волну, могут уловить даже слабое силовое поле.
Иванка если и снисходила порой к моим настойчивым попыткам разобраться во всем этом, то тем не менее не хотела или не могла расскрыться до конца. Отвечала сквозь зубы или старалась перевести разговор в общефилософский план. Беседы наши напоминали игру в «холодно – горячо». Высказав в очередной раз свои мысли о «силовых полях», я вопросительно смотрел на Иванку. Ответом мне было ироническое:
— Ну-ну... ты на верном пути...
Под моим нажимом она признала, что легко «контачит» с несколькими подобными особенно сильными «полями».
— Сколько их, этих полей, Иванка?
— Десять – пятнадцать – семнадцать...
— Ты знаешь, кому они принадлежат, и кто эти люди?
— Знаю.
— Кто они?
— Тебе знать не надо.
— А можешь ты ощутить ауру, будем так это называть, любого человека – даже незнакомого, имея только самые общие данные? Можешь узнать о нем что-нибудь?
— Нужен контакт – зрительный или чувственный. Если такого контакта нет, я должна искать его через других людей или через предметы. А этот поиск требует адского напряжения. Овчинка выделки не стоит.
— А вот любопытно, есть ли среди тех очень сильных «полей», о которых мы говорили, какое-то взаимное притяжение или отталкивание?
— Есть.
— Могут здесь быть добрые силы и злые – как в сказках?
— Ну, не все так просто...
— А в принципе?
— Прежде надо разобраться, что есть добро и зло.
— Давай, просвети меня.
— Каждый решает это для себя. Добро для меня – жизнь, гармония. Зло – физическое страдание и смерть. Смерть духовная – большее зло: она необратима. Самое страшное зло – наслаждение жизнью за счет несчатья других.
Подруга Иванки рассказывает:
— Опять напомнила я Иванке об Л. – экстрасенсе, моей знакомой, у которой шестилетний ребенок страдал частыми головными болями и отставал в развитии. Сама Л. помочь своему сыну не могла. Как же так, думала я, – других лечит, а тут бессильна. Мнения о себе Л. чрезвычайно высокого. О ней уже и несколько материалов в прессе появилось. «Хорошо бы вас познакомить...» – говорю Иванке. Она согласилась: «Ладно, привози Л. с сыном, посмотрю, что я смогу сделать для мальчика».
Когда я сказала Л., что договорилась с Иванкой о встрече, та начала колебаться: поможет ли? Но потом решила, что в любом случае попробывать стоит. Взяла такси. Подъехали к дому Иванки, и тут с Л. стало твориться что-то неладное: она разнервничалась, оставила сына со своими родственником ждать в машине – посмотрю, мол, прежде, какая иам обстановка... У дверей квартиры она вдруг побледнела, захотела вернуться, но я уже нажала на кнопку звонка. Дверь открыл Толя, сын Иванки. Хозяйка была в кабинете и работала с пациентом, поэтому не смогла выйти к нам. Л. вошла в кабинет, присела на краешек дивана, обхватила руками колени, застыла в напряжении.
Иванка оторвала взгляд от пациента, поздоровалась, попросила извинить: освободится через несколько минут. На мгновение она задержалась глазами на Л., губы ее дрогнули. Л. сразу же вскочила с искаженным лицом, бросилась в коридор: «Все, я пошла, пошла!»
Я и пациент Иванки, находившийся в комнате, остались прикованными к своим стульям – настолько неожиданным было поведение Л. Иванка вышла за ней следом: «Останьтесь, я могу помочь вашему сыну!»
Опомнившись, я тоже выглянула в коридор. Л. шаталась, как пьяная, из стороны в сторону и пыталась открыть дверную защелку.
«Останьтесь же, говорю, – повторяла Иванка, – все будет хорошо, все это пройдет. Приведите мальчика.»
«Нет, нет, не пройдет!» – выкрикнула Л. и, спарвившись наконец с замком, побежала вниз по лестнице.
Мне было ужасно неудобно за нее перед Иванкой, ведь это я ее привела.
На следующий день я позвонила Л., но она не пожелала ничего объяснять, сказала только, что ей нельзя приходить к Иванке.



‹ прежная страница • следующа страница ›