Ночь, проступив сквозь кольцо чернотала,
к стеклам прильнула, к колодцу припала
и широко растеклась по равнине…
Мягко белеет в ее сердцевине,
в темной глуби –
безнадзорной, кромешной –
шея лебяжья на лапе медвежьей.
В слитном их сне
и в пространстве без края
слились и женская плоть, и мужская.
Соединились и рокот, и шелест,
пух облаков и оврагов замшелость,
первых снежинок колючая россыпь,
легкость крыла и когтистая поступь.
Два существа, будто корень с вершиной,
сплавились в сущности нерасторжимой:
неопалимое – в пламени белом –
древо восходит к безвидным пределам,
ветви крылато горящие множит…
Но от земли оторваться не может.
Об облаках и оврагах тоскуя,
снова на женскую плоть и мужскую –
сверху – оно начинает двоиться…
Чтоб на заре из колодца напиться
и прочитать на притоптанных росах
руны о чувственных метаморфозах.
Чтоб сквозь густое кольцо чернотала
медленно новая ночь проступала
и – растеклась по равнинному кругу,
скрыла двоих… и прижала друг к другу.

2001