Кривой кедрач, морозный полумрак,
кострище бездыханное, овраг,
а на заветренном овражном склоне
след кабарги, пылающий в снегу,
и сквозь луну летящую пургу ¬ ¬ ¬ –
тебе протягиваю на ладони:
— Вглядись...
Почувствуй кожей и спиной
и теплым сердцем – вставшие стеной
бугры деревьев, наговор метели...
И не ищи в чащобной темноте
мои овраги и лощины те,
где – до тебя – мои костры горели.
Держись подальше от такой луны,
ущербной и сквозящей... Оттолкни
щекой – к тебе пробившиеся ветры
и в прошлое скитаться отпусти.
Мои снежинки колкие прости
и не суди мои кривые кедры.
А там, где вольно кабарга прошла
и тонкими ногами снег прожгла,
пускай возникнет новая легенда:
ты в ней пребудешь на пути моем,
всегда готова собственным путем
свернуть с откоса, не оставив следа
моим глазам...
Но ты иного ждешь.
И – коль от легкого дыханья все ж
тебе не будет ни вольней, ни легче,
подарок этот на дневном свету,
дохнув, с ладони сдую в пустоту
и руку положу тебе на плечи.

2004