ТРИПТИХ

I. ВЕДУНЬЯ

— Боль твою знаю, – сказала ведунья. –
Выйди в прохладную ночь полнолунья
к речке, кустами заросшей, в поля.
Скоро поймаешь – ни поздно, ни рано –
в полночь – на черного таракана –
килограммового голавля.

Брось чешую и пузырь его в жертву
духу бродяжьему – влажному ветру,
голову в землю зарой… А куски
мяса – на вертел из вербного прута
ты насади… Присоли (но не круто)
и над углями себе испеки.

Съешь… И покуда совсем не потухли
розовым пеплом покрытые угли,
в пепел вглядись: там появится вязь
буковок зыбких, и явится слово –
может быть, смысла такого простого,
что растеряешься, в нем растворясь.

Лишь не теряй равновесия, если
ногти, как фосфор, засветят… И весь ты
светом легчайшим наполнишься, но
силой тяжелой начнут заряжаться
мышцы… И в ночь будешь ты погружаться
глубже и глубже – как рыба на дно.

Сможешь свой пульс без усилия слушать.
И, чтобы магию не разрушить,
не шевелись… Ты познаешь себя
старым как мир и, как молодость, вольным.
Сердце твое, как луна, будет полным
и плодородным – почти как земля…

1990